Новости 24Ровно 155 лет назад к Нью-Йорку начали прибывать корабли Российского императорского флота. Спустя считанные дни на противоположном побережье Америки появилась еще одна эскадра и военно-морской министр США написал в своем дневнике: «Боже, благослови русских!». Но почему Петербург решил защищать интересы Вашингтона при помощи военной силы?
Визит русского флота к берегам США вызвал бурю в европейских и американских газетах того времени. Оценка тех событий до сих пор провоцирует споры в среде историков, в первую очередь разногласия касаются того, какова была природа сотрудничества между Петербургом и Вашингтоном. Формально Россию и США не связывали никакие союзнические обязательства, однако их сближало наличие общих врагов, а к первой половине 1861 года еще и схожесть внутренних проблем.
Англичанка гадит всем
Президентские выборы 1860-го выиграл представитель молодой Республиканской партии Авраам Линкольн – это была первая успешная попытка «слонов» прорваться в Белый дом. Представители будущей «великой старой партии» на тот момент считались опасными радикалами-аболиционистами, выступавшими за полную отмену рабства. Основной актив составляли фанатики, к примеру, автор «Хижины дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу была дочерью, сестрой и женой проповедников. Однако далеко не все разделяли такой религиозный пыл.
Также республиканцы пользовались поддержкой различных «коренных» движений, выступавших за ограничение миграции в США. Американцы во втором–третьем поколении были недовольны растущим потоком иммигрантов из Европы, особенно из объятой голодом Ирландии. Переселенцы активно демпинговали на рынке труда, «выдавливая» местных с низкоквалифицированными профессиями. Высокопоставленные республиканцы весь этот «необразованный сброд» из «коренных» презирали, что видно из дневников того же Линкольна, но от их голосов на выборах не отказывались. Кроме того, ирландцы были католиками, а «коренные» – богобоязненными протестантами, что и обеспечило спайку с религиозными аболиционистами.
Однако даже поддержка «коренных» не могла обеспечить республиканцам победы на выборах. Все решил внутренний конфликт в Демократической партии, в результате которого «ослы» выдвинули сразу двух кандидатов. В итоге Авраам Линкольн набрал менее 40% голосов и явно не мог называть себя лидером всех американцев, но 16-м президентом США все же стал.
После победы взгляды Линкольна стали менее радикальными. Согласно его обновленной позиции, отмена рабства – это далекая светлая цель, к которой, конечно, нужно стремиться, но в данный момент чернокожей собственности уважаемых джентльменов с Юга ничто угрожать не должно.
Несмотря на это, избрание президентом «его африканского величества Линкольна» стало той последней каплей, после которой Юг сказал «хватит» – и объявил о начале выхода из Союза (так американцы называли свою страну в середине XIX века). Линкольн отпускать южан не захотел, что и привело к самой кровопролитной войне в истории США.
В то же самое время в Российской империи лучшие умы отечества готовили Великие Реформы Александра Второго, в том числе отмену крепостного права. Российскому самодержцу не приходилось отвлекаться на выборы и дебаты в конгрессе, но часть общества явно восприняла его реформы в штыки, особенно на национальных окраинах.
Гордые грузинские князья и ясновельможные польские паны были крайне недовольны тем, что русский император освобождает их крепостных.
Демократическая оппозиция в Петербурге, Варшаве и Лондоне, напротив, полагала реформы половинчатыми.
Особенно тяжелая ситуация сложилась в царстве Польском, где сепаратистские настроения были сильны и до «великих преобразований». На определенном этапе в головах царских чиновников созрел хитрый план – составить списки нелояльных поляков и «забрить» их в солдаты на 20 лет, отправив служить куда-нибудь в Сибирь. Поляки, которых перспектива «одеться в форму оккупантов» не радовала, в начале 1863 года решились на мятеж.
В обоих внутренних конфликтах – и российском, и американском – самое активное участие принимали Лондон и Париж, суля поддержку полякам и южанам. Их пресса старательно формировала соответствующее общественное мнение (например, Линкольн на страницах европейских газет представал тираном, который захватил власть и ведет жестокую войну с собственным народом). Активно тиражировались выдуманные или как минимум сильно приукрашенные истории о зверствах, которые головорезы-северяне творят в мирных южных городах.
Аналогично рисовался мрачный Петербург, который готов пойти на любые преступления, лишь бы удержать в своих цепях свободолюбивую Польшу.
Кстати, по мнению идеологов восстания, именно Речь Посполитая, куда входили западнорусские земли, – истинная наследница Древней Руси, тогда как в России проживают «порченные» потомки монголо-татарских завоевателей. Эту идеологему практически без изменений заимствовали у польских панов нынешние украинские элиты.
В конечном счете поляки получили от европейцев разве что моральную поддержку, а вот южане уговорили британцев на более весомую помощь. Тут можно вспомнить и военные грузы, которые контрабандисты доставляли на Юг в обход установленной северянами блокады, строительство на британских верфях крейсера «Алабама». Жизнь последнего оказалось недолгой – менее двух лет, но за это время он сумел перехватить и разграбить 68 американских торговых судов, а его капитан Рафаэль Сэмс стал легендой.
Наши в Нью-Йорке
К лету 1863 года стало очевидным, что Лондон пытается сколотить против России международную коалицию, в которую могли войти Франция, Австрия, ранее тоже поучаствовавшая в разделе Польши, а также Швеция, имевшая виды на российскую Финляндию. В случае большого конфликта балтийский флот оказался бы заперт в Кронштадте, что уже случилось во время Крымской войны.
Так опыт «Алабамы», которая пользовалась «нейтральными» французскими и английскими портами, навел покровителя флота Великого князя Константина и морского министра Николая Краббе на интересную мысль: а не могли бы американцы предоставить свои «нейтральные» порты для российских судов? Всего 5–6 кораблей сумели бы парализовать трансатлантическую торговлю англичан и французов.
Вашингтон был готов предоставить такую помощь. Британцы в то время активно наращивали свои силы (особенно морские) в Канаде – не то против русских на Аляске и в Приморье, не то для интервенции в американскую гражданскую войну. Несколько лишних боевых кораблей под рукой Линкольну явно не помешали бы, как и дружеское плечо Александра II.
Экспедиция готовилась в строжайшей тайне. Возглавил ее блестящий морской офицер Степан Лесовский, который за несколько лет до этого уже бывал в США – инспектировал постройку кораблей для нужд России.
В состав эскадры вошли новейшие корабли – гордость императорского флота. К примеру, фрегат «Ослябя» был введен в состав военно-морских сил только в 1861 году и еще не успел вернуться из своего первого плавания. Во время стоянки в итальянской Рагузе его капитан получил депешу по дипломатической почте – выдвигаться к американским берегам. Именно «Ослябя» первым кинул якорь на рейде Нью-Йорка 24 сентября. Остальные корабли, дабы не привлекать внимание, выходили из Кронштадта поодиночке и «сбивались в стаю» уже в открытом море. К концу сентября (также поодиночке, поскольку эскадру разбросало штормом незадолго до окончания перехода) они прибыли в Соединенные Штаты.
На тот момент Нью-Йорк был откровенно нелоялен федеральному правительству – мэр Фернандо Вуд откровенно призывал к сецессии вслед за южанами. Богатый портовый город страдал от пробуксовки торговли и искренне не понимал, почему его уроженцы должны умирать за свободу «каких-то там ниггеров». Иммигранты из Ирландии и других стран Европы тоже не рвались на фронт, но денег откупиться от службы у них не было. Всё это в июле 1863-го привело к антипризывному бунту, на подавление которого пришлось кинуть войска, так необходимые в тот момент на фронте.
Наличие в городе дружественных российских военных успокаивающе действовало на сторонников Линкольна и отрезвляюще – на его противников. Поэтому пресса северян встретила появление «Осляби» ликованием. Поползли слухи, что на подходе еще несколько кораблей, а между Петербургом и Вашингтоном заключен тайный союз против Британии и Франции, так что в случае англо-французской интервенции, которой на Севере боялись как огня, русские моряки непременно придут на помощь.
Лондонская пресса комментировала эти новости с британской надменностью. По версии Times, «Ослябя» не успевал вернуться из Средиземноморья в Кронштадт до того, как воды Финского залива покроют льды, поэтому капитан принял решение идти на зимовку в Нью-Йорк. Следовательно, волноваться совсем не о чем, никто против Англии ничего не замышляет, она по-прежнему ведущая морская держава и ее торговле ничто не грозит.
Спустя несколько дней выяснилось, что «мифические русские корабли» и впрямь появились в Нью-Йорке. А вскоре пришло известие, которое подтвердило слухи о наличии между Вашингтоном и Петербургом тайного пакта.
Призрак «Алабамы»
Летом 1863-го командующий тихоокеанской эскадрой Андрей Попов обследовал недавно вошедшее в состав России Приморье. Этот прирожденный морской офицер имел крайне неуживчивый характер. Великого князя Константина он практически открыто считал сухопутной крысой, немногим лучше относился и к Краббе. Но его терзали те же мысли, что и петербургское начальство: о начале войны в британской Канаде узнают значительно раньше, чем он, после чего Попова вместе с его эскадрой возьмут тепленькими. Поэтому командующий эскадрой самостоятельно принял решение о переходе в Сан-Франциско, где, поближе к телеграфу и цивилизации, собирался встать на зимовку. У атлантических берегов его корабли появились вскоре после того, как до тихоокеанского побережья дошли новости о прибытии в Нью-Йорк Лесовского.
В Сан-Франциско на тот момент были крайне напуганы слухами об «Алабаме», которую кто-то якобы видел недалеко от города. Ее командир – гнусный пират и мятежник Рафаэль Сэмс – обнаглел (опять же – якобы) настолько, что собирается напасть на слабозащищенный город (флот северян обеспечивал блокаду Юга и гонялся за реальной «Алабамой» по Атлантике).
Появление русских было воспринято как подарок небес. Попову задали прямой вопрос: готовы ли его корабли вступить в бой с мятежниками? На прямой вопрос был дан столь же прямой ответ: «да».
Северная пресса ликовала, британская пребывала в унынии, а царская дипломатия оказалась в идиотском положении. На протяжении нескольких лет Петербург настаивал на недопустимости вмешательства во внутриамериканские дела со стороны европейских держав и предостерегал от таких действий Лондон и Париж. Получается, на самих русских это ограничение не распространяется.
Барон Эдуард Стекль – царский посланник в Вашингтоне – выкручивался как мог. Россия признает только Север, а южан считает не вооруженной оппозицией, а мятежниками самого низкого пошиба. Следовательно, морские силы Конфедерации – обычные пираты. А что должен делать любой честный капитан при виде пирата, который пытается ограбить мирное судно или поселение? Правильно, помочь дать ему отпор. Данной «отмазке» никто, естественно, не поверил. Говорливого Попова оперативно сняли с поста командующего.
Тем не менее Лондон и Париж окончательно уверились в том, что между Вашингтоном и Петербургом существует военный договор, согласно которому нападение на одну из держав будет обозначать автоматическое присоединение к борьбе другой. С учетом того, что англичане с французами к тому моменту плотно завязли в совершенно бездарной оккупации Мексики, вести войну сразу на три фронта им очень не хотелось.
«Боже, благослови русских!»
Во время визита российские моряки проявили себя с лучшей стороны. Американцы ожидали увидеть «неотесанных варваров», однако перед ними предстали хорошо образованные и воспитанные люди, свободно говорившие на английском и французском языках.
«Петербуржцы» прошлись парадом по Нью-Йорку и развлекали высший свет Вашингтона, Бостона и того же Нью-Йорка морскими байками. На борту российских кораблей побывали многие видные американцы, а главной гостьей стала Мэри Тодд Линкольн – первая леди США.
Пока балтийские моряки демонстрировали русскую галантность, тихоокеанцы показали русскую смелость и отвагу, приняв активное участие в тушении большого пожара в Сан-Франциско 23 октября 1863 года. Шестеро моряков погибли, многие получили тяжелые ожоги.
Пять лет назад, в 2013-м, местное гей-сообщество пыталось добиться отмены торжественных мероприятий, которые с той или иной периодичностью проводились в память об этом подвиге русских мореплавателей.
Северяне прекрасно понимали истинные цели визита, но на первый план в общественном сознании вышли слухи о секретном соглашении. Американцы искренне поверили, что в случае вторжения англичан русский флот готов начать встречную интервенцию на стороне Севера.
В начале XX века, когда отношения между США и Россией были окончательно испорчены, историки доподлинно выяснили, что никаких тайных договоров не было. Лесовский имел инструкции только на случай начала войны России с Англией, Попов и вовсе действовал на свой страх и риск. Это породило ряд уже новых обвинений в адрес России. Согласно новой версии, Петербург преследовал исключительно собственные цели, помогать США не собирался и вероломно воспользовался доверием американцев.
Последние годы среди историков доминирует более взвешенное мнение. Да, Петербург действовал в собственных интересах, но он этого и не скрывал – о целях экспедиции писали петербургские газеты, давая понять англичанам, что их ждет, если они решатся вмешаться в польский вопрос, и эти тексты перепечатывали американские СМИ. При этом сам Линкольн и его администрация были прекрасно осведомлены о том, что никаких тайных договоров с русскими у них не было. Британцы, напротив, оставались в неведении и при планировании своих действий вынуждены были учитывать фактор русского флота. Таким образом, сам факт появления двух эскадр, возможно, уберег США от вторжения.
Что же касается оценки от непосредственных участников событий, военно-морской министр США Гидеон Уэллс написал в своем дневнике в первые дни визита российского флота: «Боже, благослови русских!». Примерно в то же время глава царской дипломатии Александр Горчаков оставил следующую запись: «Союз между нашими странами существует de facto в силу совпадения наших политических интересов и принципов».
Источник: Взгляд