Новости 24Исходом любой революции, какими бы красивыми словами о свободе она бы не прикрывала свою богоборческую сущность, является диктатура, которая в безумии самосохранения, уничтожает все на своем пути, в том числе и своих создателей.
12 февраля заместитель украинского министра по вопросам так называемых “временно оккупированных территорий” и внутренне перемещенных лиц Георгий Тука в интервью “Укринформу” заявил:
То, что мы имеем сейчас в государстве, я назвать демократией не могу, даже слабой. И единственный путь, который я вижу возможным — это наоборот, диктатура”.
Нисколько не сомневаемся, что именно так и будет. Дело в том, что все революции происходят в первую очередь не по социально-политическим причинам, а по духовно-нравственным. Как сказал один из участников современного русинского народного движения из той же Украины:
Выражение “революции начинают идеалисты, делают романтики, а пользуются негодяи” верно потому, что революционный путь получения власти является нелегитимным по определению, из-за чего действительно порядочные люди им воспользоваться не могут, а вот для негодяев он является приемлемым и желательным, поскольку легитимные пути прихода к власти для них закрыты. Подтверждений сказанному история предоставляет огромное количество, и наоборот, история не дает примеров того, что подобные “пути решения проблем” могут привести сообщество именно туда, куда надеялись прийти “идеалисты”, начиная революцию. Таким образом, какие угодно действия по цели “захвата власти”, то есть “революции”, нет, и не могут быть приемлемыми”.
Нельзя не согласиться с этими словами. Революцию всегда начинают люди, которые прикрываются именем народа, заявляя, что они действуют в его интересах. Но очень быстро выясняется, что жизнь этого самого народа их совершенно не интересовала, что целью их было использовать этот самый народ для осуществления своих преступных целей, что жизнь народа была гораздо лучше до революции, чем после нее.
С первых же дней захвата революционерами власти выясняется, что посулы о распрекрасной жизни, которую они обещали, оборачиваются массовыми убийствами населения, заложниками, гражданской войной и затем той самой диктатурой, которая, конечно же, устанавливается во имя “защиты победившей революции”. Таким образом, революция становится неким заместителем Бога, которой надо поклоняться, за которую надо умирать и убивать, так как она идеальна сама по себе.
Любая революция предлагает народу некую химеру, несбыточную мечту, во имя которой надо во что бы то ни стало свергнуть существующий строй и физически уничтожить старую элиту. Английская революция ставила своей целью свержение монархии и господство пуританизма, которое установит “справедливое” общество без “тирании” и равенстве. Якобинцы выдвигали лозунг “Свобода, равенство и братство”. Большевики грезили о диктатуре пролетариата и “мировой революции”. Организаторы “Майдана” предлагали жизнь в “райском” Евросоюзе.
Киев. Майдан. 2014 г.
Очевидно, что все из вышеперечисленных, ставя конкретные цели для захвата власти, имели весьма смутное представление о практической реализации своих утопий. Быстро уяснив, что реализация их в принципе невозможна, революционеры объявляют главными причинами своих неудач “паразитические” классы, духовенство, “врагов народа”, “кулаков” и так далее, и ведут с ними беспощадную войну, с поистине бесовским неистовством уничтожая собственный народ. Впрочем, насколько можно отнести революционеров к тому или иному народу – большой вопрос.
Беспристрастный анализ позволяет сделать нам четкие выводы: революции происходят всегда в странах, в которых наблюдается мощный экономический и промышленный подъём, улучшение жизненного уровня народа, но при этом на фоне прогрессирующего духовного кризиса правящей элиты, которая объединяется вместе с революционерами в своем неприятии существующей власти. Если мы берем Английскую революцию, то убеждаемся, что в конце XVI — начале XVII вв. в Англии начался промышленный подъём, который привел к большому увеличению объёма английской торговли. Происходил переход от вывоза сырья к вывозу готовых изделий. Англия перестала быть лишь поставщиком сырья для западноевропейских стран и стала конкурировать с их производством. В королевстве наблюдался интенсивный рост различных отраслей промышленности. Происходили глубокие перемены в самих основах экономического быта деревни. Росло число зажиточных крестьян, которые приближались к положению полных собственников земли.
В еще большей степени следует отметить высокий уровень развития королевской Франции в предреволюционный период. В последнюю четверть XVIII в. Франция вступила, будучи одной из самых богатых и многолюдных европейских стран. По численности населения (27 млн в 1775 г.) она лишь немного уступала России (30 млн), находилась в более или менее равном положении с Австрией и значительно превосходила Испанию, Англию и Пруссию.
Продолжавшийся во Франции в течение всего XVIII демографический подъем в значительной степени был обусловлен устойчивым экономическим ростом. Больших успехов в XVIII в. добилась и тяжелая индустрия Франции. Богатые дворянские семьи охотно вкладывали в нее средства. В 1780-е гг. более 50% металлургических предприятий принадлежали дворянам, более 9% — Церкви. В 1787 г. была проведена первая во Франции плавка с использованием кокса. В 1780-е гг. началось применение и первых паровых машин[1].
Заметный прогресс имел место и в такой достаточно консервативной отрасли экономики, как сельское хозяйство. Помещичьи хозяйства фактически отсутствовали. Король жаловал дворянам земли и владение дворянина (сеньория) делилась на две части: домен (домен – непосредственное владение феодала, меньшая часть); цензива, (которую помещик делил на части и отдавал в пользование крестьянам за выполнение ими феодальных платежей и повинностей). В отличие от английских и голландских дворян, французские не вели свое хозяйство и даже домен делили на части и отдавали в пользование крестьянам.
По французскому обычаю, если крестьянин исправно нес повинности, то дворянин не мог забрать надел земли. Формально земля находилась в наследственном держании крестьян. По данным переписи 1789 г. до 80% земли находилось у крестьян цензитариев. Они были лично свободны, но за пользование землей должны нести повинности и платежи. Интенсивная пропаганда новейших методов агрокультуры, которую при активной поддержке властей осуществляли просветительские сельскохозяйственные общества, со временем дала свои плоды. Передовые достижения агрономической науки постепенно воспринимались и крестьянской средой, получая все более широкое применение.
1789 г. Франция.
Про Российскую империю мы говорили достаточно много. Страна находилась на пике своего могущества и расцвета. При огромном росте населения, за 20 лет царствования Императора Николая II оно выросло на 55 млн человек, быстрыми темпами развивалась экономика промышленность, здравоохранение, культура, высокие технологии. А.А. Борисюк в своем исследовании утверждает:
Открывая эпоху Николая II, мы открываем Россию, о которой было приказано забыть. Многие из рекордов того времени не побиты до сих пор: развитие сельского хозяйства, промышленности, рост численности населения. <…> Опыт такого успеха бесценен и беспрецедентен, тем более, что он был достигнут без репрессий, насилия, массового труда заключённых”[3].
Сто лет тому назад небывалый рост народного благосостояния, которым была отмечена вторая половина царствования Императора Николая II, воспринимался либеральной элитой как совершенно “недостаточным”, а народом как результат исключительно своего труда. Богатство, нажива, комфорт — все больше становилась целью не только буржуазии, но и крестьянства. Но Николай II не разделял политической, экономической модернизации, без укрепление святого Православия. Все реформы последнего Государя шли на фоне православного расцвета, прославления святых, строительства храмов и монастырей. Говорить о Николае II, не затрагивая Православия, значит ничего не понимать в этом историческом деятеле, ничего не понимать в России.
Николай II, — пишет доктор исторических наук А. Н. Боханов, — последний христианский Царь в мировой истории. Человек и христианин в Нём слились неразделимо. Это выдающийся пример нравственной гармонии, имеющей надвременное значение, пример простой, высокой и нераздельной любви к Богу и России”[4].
Украина немного выбивается из этого списка, но нелепо было бы отрицать, что да революционного Майдана 2014 г. в ней жилось намного лучше, чем сейчас.
Свержение законной монархии, убийство законного государя, неизбежно приводят эти народы к величайшим страданиям и бедствиям. Так, казнь в Англии в 1649 г. короля Карла I привела к жесточайшей диктатуре Оливера Кромвеля, свержение и казнь в 1793 г. во Франции короля Людовика XVI — к чудовищному якобинскому террору, военной диктатуре Наполеона, развязавшего бесконечные войны за мировое господство, стоившие только французскому народу свыше 1 млн человеческих жизней.
За слезы невинных Царственных Мучеников заплакала кровавыми слезами вся Россия. Впрочем, не только она. Невозможно не проследить взаимосвязи между убийством Царской Семьи и теми злодеяниями мирового масштаба, которые произошли в ХХ веке. Очевидно, что ужасы чрезвычаек, Соловки, Бутово, Коммунарка, Левашово, лагеря ГУЛага, организованные ленинско-сталинские голодоморы, нацистские лагеря смерти, Хатынь и Лидице, американские бомбардировки-казни Дрездена и Кёльна, Хиросимы и Нагасаки — стали возможными только после Екатеринбургского злодеяния.
Прав был американский историк Р. Пайпс, когда писал:
Цареубийство стало первым шагом человечества на пути сознательного геноцида. Тот же ход мыслей, который заставил большевиков вынести смертный приговор Царской Семье, привёл вскоре и в самой России, и за её пределами к слепому уничтожению миллионов человеческих существ, вся вина которых заключалась в том, что они оказались помехой при реализации тех или иных грандиозных замыслов переустройства мира”[5].
Свержение и злодейское убийство в 1975 г. последнего христианского императора (эфиопского негуса) Хайле Селассие I сделало возможным коммунистический режим Мингисту Хайле Мариама, с его официально провозглашённым красным террором, унесшим жизни 100 тыс эфиопов, пытками, лагерями, массовыми гонениями на нехолкидонскую православную церковь и чудовищным голодом, вызванного “эфиопской” коллективизацией, приведшего к смерти более 1 млн человек.
Для богоборцев и революционеров, христианский монарх — главный враг, ибо он есть олицетворение Божественного порядка.
За что был казнен английский король Карл I? Секуляризированный историк найдет тысячу причин: борьбу с парламентом, большие налоги, недовольство королем буржуазии и т.д. Но подлинная причина убийства короля заключалась в его непримиримой борьбе с сектой пуритан, ненавидевших христианскую церковь, ее таинства. Пуританин Кромвель не скрывал своих симпатий к Ветхому Завету и называл себя “ветхозаветным христианином”. Кромвель ненавидел католическую церковь, а Карл I не скрывал своих устремлений, чтобы Церковь Англии была более католической (т.е. по сути дела Кафолической, до раскольной) нежели современное ему папство. Карл I восстановил уничтоженные ранее протестантами молитву об умерших, почитание святых и Пресвятой Богородицы, учение о Пресуществлении Тела и Крови Христовых и многие другие догматы. Следовательно, его убийство становилось неизбежным результатом английской революции. На эшафоте король держался с поразительным мужеством и заявил, что умирает добрым христианином, что всех прощает, прежде всего тех, кто виновен в его смерти и пожелал им покаяния.
Казнь Людовика XVI.
Почему был казнен король Людовик XVI, один из лучших королей Франции? Только потому, что отказался заключать союз с масонами и “просветителями”. Кроме того, Людовик XVI был Божьим помазанником, единственным во всей Западной Европе, то есть его венчали по примеру древнееврейских царей специальным миром, и только затем короновали. Над другими западноевропейскими государями не совершалось таинство миропомазания, а проходил светский обряд коронации, совершаемый папой. Людовик XVI остался верен Христу до последних мгновений своей жизни.
Накануне казни, заключённый в Тампле он писал в своем завещании:
Я завещаю свою душу Богу, моему Создателю; я прошу Его принять ее в милосердии, судить ее не по ее заслугам. А по заслугам нашего Господа Иисуса Христа, который принес себя в жертву Господу своему Отцу за нас, людей, как бы недостойны этого мы ни были, а в особенности я. Я умираю в лоне нашей святой матери Католической, Апостольской и Римской Церкви, которая получила свое установление преемственно от святого Петра, по завету Иисуса Христа. Я твердо верую и признаю все, что содержится в апостольском вероисповедании и в заповедях Божьих и в Церкви, в таинства и чудеса, как учит и всегда учила Католическая Церковь. […] Я охотно прощаю также и тех, которые караулили меня, за их плохое обращение и пытки, которыми они считали нужным подвергать меня”[6].
Как это созвучно строкам С. С. Бехтеева, “Молиться кротко за врагов!”, которые переписывала в Тобольске Великая Княжна Ольга Николаевна:
И у преддверия могилы,
Вдохни в уста Твоих рабов,
Нечеловеческие силы
Она же передала миру завещание Государя Николая II:
Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что, то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь…”
Николай II.
Николай II был ненавидим коммунистической “элитой”, так как он был олицетворением совершенно чуждого и враждебного ей мира. Причины этой ненависти, что вчера, что сегодня все те же: Ненависть со стороны вчерашних и сегодняшних духовных и прямых наследников цареубийц, не имеет никаких рациональных объяснений. Эта ненависть древняя и всеохватывающая, и не Государь является её главным объектом. Ведь его жизнь и кончина есть следствие верности Христу и подражание Его Вселенскому Подвигу. Император Николай II любил Христа Спасителя больше своей земной жизни.
Главными причинам любой революции являются вовсе не социально-политические противоречия. Они всегда второстепенны, и сами по себе не могу приводить к таким масштабным потрясением. Это полностью относится и революции 1917 года.
Л.П. Решетников отмечает:
Россия становилась богатым, сытым и процветающим государством. Но, как, ни парадоксально, именно этот материальный рост стал одной из главных причин революционизации общества. Многие не выдерживали испытания богатством или достатком, им хотелось отбросить строгие моральные правила, жить “свободно”, пойти по пути, по которому уже двинулись Франция и другие европейские страны. Монархия, с её духовно-нравственным кодексом, накладывающим на весь народ, прежде всего моральные обязательства, первым из которых было беззаветно служить России, в начале ХХ века уже мешала. Личность Государя Николая II вызывала непонимание и раздражение”[7].
Б.Н. Миронов приходит к выводу, что жалобы на материальные затруднения со стороны рабочего класса и крестьянства в начале ХХ в. обуславливались “не полуголодным их существованием, а тем, что их материальные и особенно духовные потребности, обгоняли возможности. […] Причём в массе своей общественность была искренне убеждена, что положение народа ухудшалось, поскольку просто не допускала мысли, что при Самодержавии возможен какой-либо прогресс, а только ожидало от него, как говорил Милюков в Государственной думе в 1916 году, либо глупости, либо измены”[8].
Б.Н. Миронов подчеркивает, что эта убежденность, “граничащая с верой”, в отношении Самодержавной власти в течение долгого времени, как дореволюционного, так особенно послереволюционного, являлась главным направлением разрушительного дискурса. При этом неправильно было бы считать, что новая “элита”, главная выразительница этого дискурса, представляла собой интересы и чаяния народа. Наоборот, она навязывала народу свои оторванные от реальности политические проекты и фантазии, немало не беспокоясь о том к чему они приведут и какую цену за них придется платить тому самому народу, за чьи “интересы” они якобы выступали.
Все революции имеют прежде всего причину духовную. Нежелание того или иного народа иметь над собою Богом установленную власть, приводит к тому, что Бог дает народу ту власть, которую тот хочет.
Псалмопевец говорит:
Но не послушал народ Мой голоса Моего и Израиль не внял Мне. И предоставил Я их замыслам сердца их: пусть пойдут по замыслам своим! Если бы народ Мой послушал Меня, если бы Израиль по путям Моим ходил, То Я смирил бы врагов его легко и на притеснителей его наложил бы руку Мою. Враги Господни солгали ему, и будут бедствия их во век” (Пс. 11-80:12-16).
Вот самое точное определение любой революции! Господь отпускает мятежный народ “на волю”, по “замыслам их сердец”. Но каким жутким рабством оказывается эта человеческая псевдосвобода! Оставленный Богом, лишенный Его помощи, народ легко попадает во власть лгунов и злодеев, то есть революционеров.
Исходом любой революции, какими бы красивыми словами о свободе она бы не прикрывала свою богоборческую сущность, является диктатура, которая в безумии самосохранения, уничтожает все на своем пути, в том числе и своих создателей. В Англии это делал Кромвель, во Франции — Робеспьер и Бонапарт, в России — Сталин. В 2014 г. на Украине произошел антинародный переворот, поддержанный Евросоюзом и США. Компрадорская буржуазия, разумеется, удержать власть не сможет. А значит, к сожалению, Украину не минуемо ждет мрачная диктатура, кровь и война.
Источник