Новости 24Официальный лозунг выборов 18 марта – «Выбираем будущее». Общество должно определиться, каким оно хочет быть в 21 веке.
Строго говоря, здесь содержания много больше, чем, возможно, вкладывали организаторы: определение образов желаемого будущего – это действительно центральный вопрос. И о нем речи практически не идет.
Потому что форматы будущего определяются не столько привычными политическими и идеологическими именами, сколько некими форматными приоритетами. 20 век ушел, забирая с собой остатки великих иллюзий – которые были, возможно, не иллюзиями, а лишь преждевременно отрытыми истинами. Самые масштабные из них: вера в могущество Научно-технического Прогресса и вера в возможность создания Общества Разума и Справедливости.
Самым тяжелым в катастрофе СССР была, казалось, разрушенная вера в человека, в то, что он может работать и творить не потому, что его заставляет нужда и корысть, а просто потому, что он Человек – и ему интересно трудиться и создавать новое.
Тогда, треть века назад, триумфальное утверждение в обществе идеи рынка означало, что человек признается ограниченно разумным – то есть, достаточно разумным для того, чтобы осознавать свою корыстную выгоду, но недостаточно разумным, чтобы осознавать, что твои разумные цели могут быть за горизонтом бытовой выгоды. И недостаточно разумным, чтобы действовать в общих интересах всего социума.
Но рынок тоже оказался иллюзией – зато куда менее возвышенной и романтичной, чем Общество свободного труда.
И встал вопрос: куда идти дальше. Соответственно – какое общество мы видим перед собой и чего хотим от Будущего.
18 марта общество должно было бы определиться, каким оно хочет быть в 21 веке – хотя бы потому, что до сих пор оно этого не сделало.
Считать это символом или нет, но 18 марта в том календаре той страны и того строя, которые как минимум официально присягали идее возможности самим создавать свое будущее и работать лишь потому, что ни от чего в жизни не испытываешь большего удовольствия, чем от любимой работы, в календаре этой страны и этого строя 18 марта значилось как день первой в истории попытки такое общество создать. – День Парижской коммуны.
Сегодня дело не в ней – сегодня дело в Дне выбора Будущего. Точнее, просто в осознании возможности и необходимости его выбора.
Этот рефрен и лозунг был выбран для этих выборов. И именно об этом речь почти не шла. Кто-то говорил о правах предпринимателей, кто-то о пенсиях. Кто-то о «независимом суде», кто-то о томящихся в тюрьмах (имелось в виду – под домашним арестом) артистах и режиссерах. Кто-то ругался матом, кто-то плакал. Все говорили о том, что нужно больше давать денег на науку, медицину, образование и культуру.
Поэтому, как ни парадоксально, все выступали во многом с левых позиций. со значительной долей левого начала. Как минимум – на словах.
Никто, правда, не говорил о том, откуда деньги должны взяться, а если говорили, то о том, что их нужно отобрать у одних и отдать другим. Расходились в том, у кого отбирать: у богатых или у военных.
Но странным образом речь, как правило не шла ни о том, как сделать так, чтобы их стало больше, если не печатать, а просто больше производить продукции.
Ни о том, каковы должны быть цели общественного развития и образы и тип того общества, к которому мы хотели бы прийти, и начало движения, которое нужно было бы закладывать по результатам 18 марта 2018 года.
Конечно, за шесть лет нового президентства привести страну к Новому обществу нельзя. Но повернуть к движению в этом направлении – может быть, и можно. Потому что если не повернуть, через шесть лет в обществе одни будут махать иконами и коронами, обещая вернуться на сто-пятьдесят (лучше – четыреста) лет назад, другие – прятать под подушками звездно-полосатые флаги в надежде приветствовать ими когда-нибудь реставрацию порядков 90-х годов, а третьи – просить об одном: дать дожить спокойно и ничего не менять, потому что как раз треть века назад так все смело поменяли, что до сих пор страна в себя прийти не может.
Отвечать на то, что должно быть дальше, наверное, сегодня сложно. Но задавать вопрос о том, каким, хотя бы в общих чертах, оно должно быть – уже давно нужно. На деле выбор не между словами-символами, выбор не между цветами знамен – выбор между приоритетами и форматами.
Форматные дилеммы, возникающие на основании историко-политической самоидентификации социума через выбор желаемого будущего:
– между Обществом Потребления и Обществом Познания и Созидания;
– между Обществом, подчиненным диктату действующих тенденций, и Обществом, создающим Новую Надежду;
– между Обществом доминирования в человеке биологического и Обществом доминирования социального;
– между Обществом, подчиненным инерционности, и Обществом, подчиняющим себе прорывное развитие.
В зависимости от того, каким оказывается выбор, соответствующими оказываются и политический режим функционирования, и политическая форма этого общества.
В случае, если речь идет об обществе, действующем в парадигме существующих тенденций и ценностей, ориентированное на удовлетворение равномерно-возрастающего потребления, что выступает главной задачей и ценностью общества, оно нуждается в умеренно-демократическом режиме при традиционных для современных западных стран формах соревновательной политической демократии.
В случае, если речь идет об обществе, уходящем от доминанты постоянства, точнее – переформатирующем постоянство из понимаемого как минимизация крупных изменений – в постоянство стабильного ускорения развития, оно нуждается в форсированно-целевом политическом режиме, для которого доминантой является не приоритет прав и права, а приоритет целей и эффективности. Политическая форм которого строится под сферы решения проектных задач и носит характер организации управления крупным стратегическим проектом.
Это должно быть общество, в котором доминирует обычай и постоянство – или это должно быть общество, в котором на место постоянства приходит прорывное развитие или даже постоянный прорыв?
Это должно быть общество, в котором главной ценностью является возможность растущего потребления – или общество, где главной ценностью становится стремление человека к познанию и открытию нового?
Это должно быть общество, в котором человек будет работать только тогда и потому, что это выгодно – или общество, в котором ему будет интересно работать потому, что работать – интересно?
Это должно быть общество, которое живет и развивается так, как жило и развивалось столетиями – или общество, которое само решает, по каким законам ему жить?
Без самоопределения в этих дилеммах можно неограниченно долго говорить о независимом суде, характере налогов, соотношениях полномочий ветвей власти, особенностях выборной системы, свободе творчества людей, называющих себя художниками и иных фетишах – в этом не будет ровно никакого смысла.
Потому что спор о кинжале – бессмысленен без ответа на вопрос, в чьих руках он находится, спор о власти – бессмысленен без ответа на вопрос, каким целям она служит, а спор о независимом суде – трижды бессмысленен без ответа на вопрос, от чего он независим.
Благо полностью независимый суд – это суд, во-первых, независимый от общества, во-вторых, независимый от закона, и в третьих, независимый от совести. Но наделенный правом говорить от имени общества, права и совести.
То есть независимый суд – это самый страшный деспот из тех, кого можно представить. Потому что это средство, освободившее себя от цели.
А решая судьбу будущего и своего выбора, нужно выбирать между целями и смыслами, а не между словами и средствами.
Источник